Кодбаны не рассчитывали на лёгкую победу. Многие из прибывших сюда сегодня уже были возле этой скалы раньше. Кто-то еле унёс ноги однажды, но ещё большее количество полегло возле этих рвов навечно. Командиры отрядов знали, что атаковать вход или бежать в ров бессмысленно, как если бы попытаться сломать скалу. У кодбанов не было определённого плана набега, как и ощущения цели их сегодняшнего похода. Разрушить убежище плантаторов, разорить его, всех уничтожить при необходимости. Но даже самый отъявленный убийца, кожа которого загрубела от жаркого солнца и морозной ночи, которая ощущала на себе кровь врага чаще, чем воду, не понимал своей цели. Скорее, он чувствовал её необъяснимость, неоправданность жестокой расправы.
Воины кодбанов шли медленно, их чёрная масса постепенно надвигалась на скалу. Ещё немного, и они окажутся в зоне досягаемости стрел. Первый ров уже заметен. Это ловушка, все это знают. Нужен второй, но как пройти туда незамеченными?
Кодбаны знали, что лишь один человек мог рассчитать план нападения, сохранить отряды от потерь, найти способ пробраться во второй ров. Грязный Пенничел, на которого была наложена особенная печать гениального командира. Чем ближе отряды приближались к первому рву, тем всё чаще впереди идущие оглядывались назад с последней надеждой увидеть знакомое лицо, помеченное знаком темноты. Но всё было тщетно, его с ними не было, он остался далеко и рассчитывать было не на кого. Постепенно взгляд воинов стал останавливаться на Хатуэлле и Стауме. Они всегда были рядом с Пенничелом, который выбрал их не просто так. Он доверял только этим двоим. Значит, они могут вывести отряд отсюда живым, а пока что серебристый песок продолжал тихо хрустеть под ногами, нарушая мёртвую тишину.
Никто не обратил внимания, как отстал Морак. Его повозка остановилась задолго до того, как показался первый ров. Отряд нанятых им людей окружил своего хозяина плотным кольцом, подчиняясь приказу. Кодбаны догадывались, что этот поход был организован скорее Мораком, чем Хобинхором. Не истребление убежища плантаторов было изначальной целью. Карлик что-то ищет, и он намерен это добыть любыми средствами, даже ценой жизни целого племени.
— Остановитесь! Стойте, если понимаете, что может случиться через несколько шагов! – обратился Хатуэлл к передним рядам. Он мог поклясться, что услышал выдох облегчения командиров всех восьми отрядов.
— Какие будут предложения, Хатуэлл? Наверняка у тебя что-то припасено на сегодня? – послышалось откуда-то из глубины чёрной массы кодбанов.
— Переговоры могут помочь сохранить множество жизней. Ворота нам никто не откроет, в этот раз нашего человека там нет.
— У нас развязаны руки! Приказано обчистить их полностью, а всех, кто будет сопротивляться – убить! – выкрикнул из толпы очередной голос.
— Вот ты, кого я только что слышал. Знаешь ли ты, что среди тех, кого ты уничтожишь, есть те, кто выращивает этих скакунов, добывает воду и корм для них? Я советую хорошо себе это представить, прежде чем перерезать глотку кому-то из плантаторов. Ещё раз предлагаю договариваться с ними.
— Как ты себе это представляешь? Стоит нам подойти чуть ближе, сляжет добрых полсотни наших.
Хатуэлл задумался, но время неумолимо шло вперёд, и вот уже показался посыльный от Морака.
— Он нервничает, приказано начать наступление.
— Проваливай, откуда пришёл! Мы сами решим, когда начать, — отрезал Хатуэлл. Он всё больше понимал, что этот поход не имеет целью даже наживу. Это просто истребление, резня без причины. В любом случае, пока жив хитрый горбун, ему, Хатуэллу, назад дороги нет.
— Мне нужны люди, которые верят в меня и пойдут со мной.
Ночной холод делал своё дело, тёмные шеренги закутанных воинов качались, как будто потревоженные ветром. Идти на приступ закрытых ворот под градом стрел или пойти с Хатуэллом в неизвестном направлении – уже большой разницы не было.
— Я пойду с тобой, ты же знаешь, — промолвил Стаум, но Хатуэлл сделал вид, что не слышит товарища.
— Я с тобой, Хатуэлл.
— Меня тоже возьми. Я за переговоры.
— И я, мы с тобой! – ответили ещё несколько голосов вдалеке.
Вскоре возле воина уже стояли два десятка человек. Среди них, как ни странно, оказались четверо командиров отрядов.
— Стаум, я знал, что ты решишь пойти со мной, но я прошу тебя остаться здесь. Сам погляди.
Хатуэлл кивнул в сторону четырёх отрядов, оставшихся без командиров. Стаум всё понял без лишних объяснений. Половина кодбанов осталась верна приказу владыки, который донёс до них Морак, но жаждут ли они исполнить тот приказ? Если несколько человек поняли, что после этой битвы не будет даже того, что у них есть сейчас, то недалёк тот миг, когда поймут и другие. Вот тогда рядом с ними и окажется Стаум.
План Хатуэлла был странным и непонятным, поэтому примкнувшие к нему люди просто ждали приказа. Однако последовавшие указания стали полной неожиданностью для всех. Он велел собрать все верёвки, какие возможно, и следовать за ним. Сохранял невозмутимый вид один лишь Стаум, но и он пришёл в некоторое замешательство, когда Хатуэлл повёл людей в сторону от скалы.
Воин же имел незамысловатый план, который мог легко осуществиться, если только его предположение окажется верным. Годы, проведённые в отряде под командованием Пенничела, позволили отточить не только технику боя, но и мышление дотошного мудреца. Следы. Пенничел часто искал следы, и он их находил всегда. Но следы кого или чего можно было найти перед вражеским убежищем? Как они помогут им пробраться внутрь?
Хатуэлл видел белый иней на своём носу. Тёплый воздух оставляет следы, они видимы даже в темноте, а звёздное небо отражается в этом инее и играет бликами. Он усмехнулся сам себе, представляя, как слышит похвалу от своего бывшего командира.
— Подтянитесь, не растягивайтесь, — чуть слышно, но достаточно чётко скомандовал Хатуэлл. – А теперь выстраиваемся в цепь, но прежде тихо подойдите ко мне и смотрите в оба.
Несколько человек уставились в то место, куда показывал Хатуэлл. Прямо из расщелины между камнями поднимались чуть заметные клубы пара. Вся трещина покрылась тонким слоем инея, а в некоторых местах даже образовались наросты из колючих блестящих кристаллов. Когда поднимется солнце, они исчезнут без следа, но сейчас в этих блестящих наростах отражался свет звёзд.
— Ищите нечто подобное, но большего размера. А теперь – вперёд!
Широкая цепь почти ползла по скалистой поверхности, что было ничем иным, как верхушкой убежища плантаторов. Тихо, словно призрачные тени, они продвигались от одной щели к другой, не смея задеть ни одного камня под собой. И вот, наконец, где-то вдалеке поднялась чья-то рука, подавая знак. След сделал своё дело, его невозможно было скрыть от посторонних глаз.
Хатуэлл подошёл к достаточно широкой расщелине, опустился на колени и посмотрел вниз. Там мерцал тусклый свет от фитиля. Вскоре воин уже различал предметы, находящиеся глубоко под ним. Вот лежанка, стол и тумба из камня, на ней горит фитиль. Комната совершенно пуста, наверное, её обитатели в суматохе покинули это место, не успев затушить огонь.
— Слишком высоко. Вяжите верёвки, двадцать локтей, не меньше. Я спущусь первым, трое следом за мной. Остальные останьтесь здесь.
Когда верёвка была готова, её пропустили за ближайшим большим камнем и скинули один конец в трещину.
— Я подам знак, — сказал Хатуэлл и спустился вниз. Ожидание остальных оказалось недолгим. Вскоре верёвка несколько раз дёрнулась, следующая группа по одному скрылась в дыре.
Хатуэлл не мог скрыть своего волнения. Он стоит посреди жилища плантатора, чужой, непрошенный гость, убийца, захватчик. Хозяин этой пещеры может вернуться сюда в любую секунду, в мгновение превратившись из мирного плантатора в заложника.
— Тут живут двое, причём, одна из них – женщина, — тихо сказал Хатуэлл, указав на корзиночки, сплетённые из тончайших нитей. Его привлекла чаша с корзинкой, наполненной распущенными нитями, под которыми были спрятаны два яйца. Воин не смог сдержать улыбку, по телу пробежала волна умиротворения и уюта. «Их всех убьют. Всех до единого», — пронеслось в его голове.
Вдруг один из кодбанов брезгливо дёрнул губами и стал вытаскивать секиру, чтобы ударить по чаше с яйцами.
— Это не решение! – остановил его командир, прикрывая спасённое чудо слоем ниток.
Вдруг в коридоре послышался шум шагов и голоса. Сначала они были неразборчивыми, но по мере приближения стали выделяться голоса детей и женщин. Хатуэлл велел отряду скрыться в тени и ждать, не выдавая себя. Вскоре звуки уже слышались совсем рядом. Это было не увеселительное шествие по тёмным коридорам. Дети плакали, женщины успокаивали их дрожащими голосами. Когда откинулась занавеска, кодбаны увидели девушку с перепутанными длинными волосами. Она тяжело дышала, как будто готова была сорваться в неистовый крик отчаяния, но терпеливо удерживала занавесь, пока в комнату входили остальные.
— Подождём здесь, как нам было велено. Если станет хуже, то будем уходить в тоннель, — промолвила дрожащим голосом девушка и резко отпрянула внутрь комнаты. Вход перегородила широкоплечая фигура в тёмной одежде.
— Кричать не нужно. Тихо.
Из тени вышли ещё три фигуры и встали рядом с Хатуэллом.
— Что вам здесь нужно? Как вы попали сюда?
Но вскоре ей всё стало понятно. Сверху свисала верёвка, оттянутая в тёмный угол комнаты.
— Ты привела за собой этих детей и женщин, значит за тобой и слово. Как твоё имя?
— Лия. Но что всё это значит? Вы нас убьёте?
— Нам незачем вас убивать. Но это могут сделать другие.
— Другие? Какие другие? – недоумевала Лия.
— Те, что за вашими воротами. Они не остановятся только на грабеже. Когда они ворвутся в подземелье, это место вас не спасёт. Вам нужно уходить.
— Стрелки на воротах спасут нас, они не дадут врагу проникнуть внутрь.
— Они проникнут, пусть даже ценой многочисленных жертв. У вас мало времени, нужно уходить.
— Но куда? В тоннели? Это верная гибель. И почему мы должны верить вам? Чем вы отличаетесь от тех, что за воротами?
— Я пришёл говорить, а это, — Хатуэлл показал рукой на своих людей, — те немногие, кто поверил мне и пошёл за мной. Я не правитель, даже не командир, но думаю, что всё происходящее этой ночью – ошибка. Следует торопиться, я слышу шум вдалеке, и он страшен. Что-то происходит.
До Лии тоже донёсся шум, даже вопли. Она вздрогнула, вспомнив распростёртые тела в тоннелях, сумасшествие бежавших в непонятном направлении людей. Окинув взглядом, отрешённым от реальности, кучку детей и женщин, прижимающихся друг к другу, Лия чувствовала ответственность за них. За ней слово, это слово будет решающим. Ах, если бы этого слова было достаточно для спасения ещё одного человека, жертвующего сейчас собой где-то там.
— Спасите их…, — выдохнула она, пряча слёзы, но они капали, стекая по подбородку. Хатуэлл не сразу решился сделать это, но всё же шагнул к девушке и вытер пальцем слезу, катившуюся по щеке. Что-то ломалось внутри него, в горле застрял комок, руки дрогнули. Он поспешил отвернуться к воинам и дал указание вязать к верёвкам прочное сиденье из своего плаща.
Одной из женщин пришлось подниматься на этом импровизированном подъёмнике первой. Верёвка выдержала, хотя и была изрядно потрёпана после спуска кодбанов. Сразу после завершения первого подъёма вниз упала вторая верёвка с уже подготовленным плащом, скинутым с плеч кем-то из людей наверху.
— Теперь дело пойдёт быстрее. Сажайте по двое детей в одно сиденье. Лия, возьми всё, что поможет хоть немного согреться. Бери все вещи, накидки, покрывала. И не забудь про это.
Хатуэлл указал на корзинку с мягкими нитями. Лия словно опомнилась от долгого сна, её отсутствующий взгляд снова стал осознанным и ясным. На ней лежит груз ответственности, доверие нельзя подрывать, несмотря ни на что. Она вздёрнула ресницами и посмотрела на Хатуэлла. «Вот ты какой, кодбан! Ты стоишь передо мной и смотришь мне в глаза, но что в них? Они такие же, как у любого из плантаторов, добрые, искренние и терпеливые…»
Лия мечтала сбросить с себя пелену самообмана. Перед ней враг, убийца, и никто не знает, что ждёт её и тех людей, которые один за одним сейчас исчезают под сводом пещеры. Ей вдруг безумно захотелось броситься в коридор и бежать без оглядки туда, куда требует сердце. Даже если это будет путь к смерти, она готова её принять, лишь бы снова увидеть то родное лицо.
— Пора! Ты последняя, Лия.
Все люди Хатуэлла уже были наверху, но сам он отступил к выходу из пещеры, тронув занавеску.
— Я остаюсь. Нужно остановить это безумие.
Верёвка медленно поднималась вверх, унося с собой последнего пассажира. Лия смотрела в глаза кодбана, пока мгла не встала преградой между ними. Когда Хатуэлл убедился, что девушка уже наверху, он вышел в коридор и выбрал единственное нужное ему направление – в сторону доносящегося до его ушей шума.
Пробираясь по незнакомым тоннелям в полной темноте, он не сбавлял скорости даже на крутых поворотах. Постоянные передвижения в ночи, патрулирование в тёмных подземельях без огня, частые вылазки на тропу врага сделали его практически невидимым. Уши, нос, кожа на шее стали его глазами. Малейшее движение воздуха могло указать ему направление.
Но внезапно что-то остановило его бег. До боли знакомый запах, от которого рука потянулась к ножнам на ремне. Короткая острая секира подалась вверх, но тут же легла обратно в ножны. Кровь, вот что это, этот запах ни с чем не перепутать. Она мёртвая, так пахнет давно поверженный враг. Но здесь не было боя, почему тогда они умерли?
Хатуэлл присел и вытянул руку. Лицо мертвеца, глаза открыты, рот искажён в ужасном вопле.
— Неужели я опоздал?
Он поднялся, перешагнул через несколько тел и осторожно двинулся дальше, но не успев сделать и десяток шагов, увидел слабый свет. Впереди была небольшая площадка, через которую проходил тоннель, но свет шёл из высокого проёма в стене сбоку. Хатуэлл осторожно пересёк площадку и заглянул в освещённый вход. Это был большой зал, дальние стены которого тонули в темноте. Но это не помешало воину заметить там мишени в виде огромных фигур с тряпичными головами.
«Тренировочный зал», — промелькнуло в голове, а разбросанные пики и щиты подтвердили его догадку. Но удивило его совсем другое. Одна из фигур – мишеней вдруг издала шорох и шевельнулась. Там кто-то есть!
Хатуэлл осторожно извлёк секиру из ножен, поднял стоящую возле входа лампу с догорающим фитилём и медленно пошёл к мишеням.
— Эй, кто здесь?
За мишенью кто-то прятался, но остаться незамеченным там смог бы только ребёнок или грум. Зверь не стал бы дожидаться приближения человека с огнём, он просто побежит. Значит это ребёнок.
— Выходи, я не трону. Тебе нужна помощь!
После продолжительного затишья шорох повторился. На этот раз из-за мишени действительно показался ребёнок. Лицо его было грязным от размазанных слёз, а на маленьком тощем плече висел крошечный мешок на верёвке. Хатуэлл безошибочно определил, что эта зима станет четвёртой в его жизни, если ему суждено будет выжить сегодня.
— Ты знаешь эту дорогу? – воин показал ладонью к выходу и направо. Мальчишка молчал.
— Лия, знаешь её? Сможешь добраться туда? Возьми эту лампу…
Тут он вспомнил про трупы в коридоре и представил, каково будет всё это увидеть ребёнку, но возвращаться туда самому уже не было времени.
— Ты что молчишь? Поторопись! Как тебя звать? Что ты прячешь за спиной?
Хатуэлл старался сдержаться и не выплеснуть злость на ребёнка, чтобы не напугать его. Но мальчишка не шевелился, продолжая что-то прятать за спиной. Его мешочек давно перевалился вперёд и теперь висел на локте, но малыш не смел его поправить. Он продолжал смотреть на Хатуэлла не моргая, готовый разрыдаться от страха.
— Позволь, я тебе помогу, — сказал воин, вытянув руку вперёд в попытке поправить сползший мешочек, но совсем забыл про секиру, которую он сжимал. Глаза мальчишки округлились ещё больше, он вытащил руки из-за спины и вскинул арбалет со взведённой тетивой. Хатуэлл успел лишь удивлённо приподнять брови, как стрела пронзила его грудь. Руки, держащие лампу и секиру, медленно опустились. Он осел на пол, взялся за стрелу, торчащую из груди, но рука, вымазанная кровью, соскользнула и бессильно упала вниз. Он смотрел на мальчишку потухающим взглядом, а последняя мысль уже ускользала в вечность. «Спасибо тебе. Это лучшая смерть, о которой лишь можно было мечтать».
Мальчишка поправил мешок на плече, умелым движением, как учил его Гор, взвёл тетиву на арбалете, вытащил лампу из зажатой ладони врага и ушёл в тоннель.
| К Главе 19 | К Главе 21 |